Глеб Ожий «Варино небо»

Кружился снег. Вечером во дворе было тихо и только где-то вдали, меж

гаражами, расположенными поодаль трёхэтажных «сталинок», слышался

тонкий вой собачки. Восьмилетняя Варя сидела на лавочке, сколоченной

напротив подъездного козырька, и, устремив нос к самым звёздам,

покачивала крохотными ножками. Накручивая светлую кудряшку на пальчик,

девочка вздыхала прямо в небо, мечтая о том, о чём мечтают все дети: о чём-

то никому не известном, невероятно далёком и прекрасном. Маленький пар,

медленно выходивший со рта малютки, казалось, поднимался высоко-высоко

над лицом, обнимая все встречные снежинки. Как и многие сверстники, Варя

всегда любознательно наблюдала за окружающим миром, но только ни на что

не похожее, какое–то особенное внимание она отдавала звёздному небу.

Девочку будто тянуло ввысь, когда она вглядывалась в эти золотые капли.

Словно хотела узнать в них кого-то, словно чего-то ждала. Однажды, ей стало

грустно от того, что она так мала, так далека и не может поговорить с ними.

И всё же всякий раз, позабыв о том, всем своим нутром, точно та собачка,

продолжала вести воображаемый диалог с небом. Душа её мечтательно выла.

Иногда девочка сомнительно отводила взгляд от огней, как бы ни доверяя им,

но тут же с преданностью возвращала его на место, а иногда восторженно

вскакивала с лавки, затем задумчиво, порой оступившись от волнения,

садилась назад. Она настолько была привязана к ним, что думалось, будто эти

пушистые жёлтые комочки её единственные спутники жизни, друзья, с

которыми можно поделиться всем-всем, поспорить и помечтать, о чём

угодно. Во всём она их слушалась, во всём была по-детски откровенна. В тот

вечер она задержалась, как никогда прежде. Шёл десятый час. Обычно, в это

время девочка уже спала. Каким было её удивление, когда средь привычного

чёрного полотнища в крапинку появилась луна. Восторг и небольшой испуг

нарушили тишину, раскрыв дрожащие губки:

- Ааа… ты, наверное, их мама? – сначала шёпотом, а затем неожиданно для

себя рассмеявшись, спросила она, вообразительно указав луне на звёзды, –

приятно познакомится! Ну и сколько же вас тут всего? Раз, два, три…

И потом ещё долго, позабыв обо всём, уже вслух на пару с дворняжкой

девочка беспрерывно бормотала о разном, то и дело задавая вопросы, смеясь

и кивая огонькам.

1

Стало темнеть. Перестал падать снег и крался мороз. По одному гасли окна, и

кроха, улыбнувшись всей необъятной выси, спрыгнула с лавки и направилась

домой.

В квартире стоял запах табака, шумела вода и гремела посуда.

- Юрий Степаныч! - окликнула коридор Варя, - я дома!

Моментально всё смолкло. Распахнулась бамбуковая занавеска, и вышло тело

с клубком дыма вместо головы.

«Ну, всё, - обречённо подумала Варя, - сегодня точно накажут».

Когда же дым рассеялся, прояснилось лицо мужичка с выразительными

глазами и трубкой в зубах. Он вопросительно глядел на опоздавшую,

постукивая тапочкой о пол. Глаза его, сквозь линзы смешных очков, были

огромны.

- Гулёна ты моя, гулёна, - тепло отреагировал он, - проходи скорей! - крепко

затянулся и ушёл на кухню. Варя выдохнула.

Дома она находилась редко, только когда следовало выполнить школьные

задания или поесть, проводя наибольшее время на прогулке в ожидании

звёздного вечера, от чего бывало задерживалась. Юрий Степанович знал о

загадочном пристрастии, но никогда не бранился, сколько б ни ожидала этого

Варя. На тот момент она жила у него почти пять вёсен. Именно так ему было

проще подсчитывать это время. Она появилась у него весной восемьдесят

шестого года, тогда он стал ей приёмным отцом, о чём сразу поведал после

семи лет со дня её рождения. Часто он боялся вторгаться в её духовный мир и

мысли, поэтому даже не думал говорить с ней, о чём-то подробнее, если

девочка сама того не захочет. Несмотря на тяжести одинокого, несколько

мужицкого, воспитания ему было легко. Ведь когда любишь, не чувствуешь

ни тягот, ни одиночества. Казалось, они, словно учились у друг друга не

унывать и любить. Надо сказать, что в своей внешности человек он был

приятный, любезный и невероятно отзывчивый. Пожалуй, ему мешала только

курительная трубка, которая, кстати, иногда казалась изюминкой.

- Ты мне скажи, Варенька, - накладывая поздний ужин, решился узнать он, -

что там в этих звёздах? Что в луне?

Девочка сперва пожимала плечами, увлечённо забрасывая ложку в рот, потом

остановилась и с большими глазами ответила: «Всё!»

2

- Что ж, это кое-что объясняет, - улыбнулся он, - теперь всё ясно!

Сам он многое знал о звёздах, всевозможных планетах и космосе в целом,

поэтому понимал всю красоту данного дела. Но всё ж не подозревал, что

любовь её ко всему этому не от интереса к небесным огням, а от другого,

чего-то сакрального, застрявшего, как казалось ей, уже навечно в глубине

души.

Заботливый отчим, разожжённый любопытством девочки, тут же немедля

отправился в комнату, где долго шуршал.

- Так-с…ага, где...сейчас…

Тем временем, уже сполна наевшись, Варя ощутила, как разум склоняется ко

сну. Вдруг внезапное восклицание, вставшее средь сонного рассудка, привело

её во внимание.

- Вот! – демонстративно выставил обе руки Юрий Степанович, - это тебе!

В правой руке находился табурет, а в левой неясный, немного обшарпанный

продолговатый предмет с треногой.

- Это что же, труба? – заметно оживилась девочка, - мы сейчас играть будем?

- Так уж поздно совсем, Варюш! Да и не труба это вовсе, - рассмеявшись,

ответил он и хлопнул по шляпке табурета, - прыгай!

- Это сюда, Варюша, - доходчиво объяснял он, - а это здесь должно быть.

Забыв о сне, Юрий Степанович рассказывал о телескопе, показывая девочке

каждую деталь, откручивая и закручивая их вновь, чтобы обучаемая наглядно

запомнила устройство аппарата. Уже в нахлынувшей сонной истоме она

почти не слушала его, а лишь только глядела и улыбалась, уловив

молодецкую увлечённость в рассказе бывшего астронома. «Какой же он

счастливый», - думала она.

На следующее утро Варя проснулась от того что дрожит. Со лба стекал пот.

Это был жар.

- Сейчас-сейчас, я мигом в аптеку! Не вставай. – Коротко дополнилась

суетливая речь.

3

Отчим вернулся довольно скоро. Подав необходимые лекарства, он сел рядом

и наблюдал за состоянием крохи.

- Это всё длительные вечерние прогулки на морозе, девочка моя, понимаешь?

- Ага... - последовал унылый ответ.

- И поэтому сегодня ты пропускаешь полную луну, понимаешь?

- Уг - гуу…- навзрыд, с отчаянным хлюпом протянула она.

- Ну, ничего, не забывай – у тебя есть телескоп. Ничего не пропустишь!

К середине дня Ю.С. ушёл на работу. Варя по-прежнему лежала в постели, и

состояние её стремительно ухудшалось. Внутри осело состояние

обречённости и одиночества. В глазах всё кружилось и плыло. Поздним

вечером, когда вернулся отчим, она выпила чаю, но совсем ничего не поела.

Медленное покачивание её ресничек иногда убаюкивало его, но

волнительное смешение чувств тут же пробуждало и усаживало беспокойное

сознание на место. Так он сидел рядом ещё пару часов, наблюдая за ней с

какой-то немыслимо огромной любовной тревогой. Варя заметила это.

Заметила и усталость. «Чего ж ты, счастливый, будешь глотать моё и без того

несчастное состояние», - размышляла больная. Тогда она умышленно

опустила веки. Склонившись над нею, он пробыл рядом ещё минут двадцать,

затем тихонечко покинул комнату.

После щелчка двери Варя ощутила страх. Тишина щекотала сердце.

- Зачем, зачем я решила так сделать?..

На мгновение она зажмурила глаза, а когда открыла, увидела набегающий на

стены бледный свет. Вскочив с кровати, слегка покачнувшись от волнения на

табуретке, кроха принялась протирать запотевшее окно сухим компрессом.

Уже совсем без сил, маленькие ручки придвинули аппарат к окну, однако

жадно усадив глаз, она тут же отбросила его. Свет был невероятно ярок.

Она села на пол, зажав лицо руками, затем встала и упала на кровать. Жар к

тому времени только усилился, а в голове царствовало головокружение. И

вдруг она поняла, что окно и даже телескоп не передают ей то, с чем она

имела живой контакт каждый день.

- Где же этот запах, воздух зимы? Где я, настоящая? Как же так, почему всё

так искусственно? – негодовала она, - за этим стеклом я всё равно, что

слабый глаз в линзе… Я хочу, хочу видеть это живьём! – вырвался слёзный,

4

громкий шёпот. Одержимая крепкой мыслью, Варя схватила пальтишко,

надела на босые ноги сапожки и на цыпочках выбежала из квартиры.

Ступени, почтовые ящики, веники и прочие подъездные предметы мелькали

один за другим. Как же ей хотелось бежать от всей духоты, лишь бы вновь

почувствовать свежий воздух, увидеть всю необъятность неба и её светлых

обитателей. За считанные секунды, в её голове перемешалось абсолютно всё,

стали возникать вопросы. А как же Юрий Степанович? А как луна, там, без

меня наверху? А может ли счастье питать несчастье? В суете мыслей она не

заметила, как оказалась на крыльце.

В лицо пошёл холодный воздух. Из последних сил разбежавшись, Варя упала

в сугроб, повалившись на бок. Повернувшись на спину, она замерла. Лицо

залилось лунным светом. По щеке скользнули золотые капли. Падал снег, и

пар, еле выходивший со рта малютки, по-прежнему обнимал все встречные

снежинки. Не слышался привычный вой дворняжки. Сжав руки на груди, не

чувствуя ни холода, ни болезни она тихо лежала и ни о чём не думала, кроме

луны, которая стояла над ней, как огромное счастье посреди чёрной

космической комнаты. На небе не было ни единой звезды.

Светлогорск, 2018.

5